Мы с Леной хотели как лучше. «Отдохнуть, перезагрузиться, оживить страсть», — как говорилось в рекламе этого чертового курорта где-то в Турции. Пятизвездочный отель, «все включено», бары, бассейны, ночные клубы. Идиллия, блять. Идиллия, которая для меня превратилась в самый жаркий и унизительный ад. Всё началось в этом самом клубе на территории отеля. Музыка гремит так, что дрожит пол, воздух густой от смеси духов, пота и алкоголя. Лена, моя скромница Лена, в каком-то коротком платье, которое я раньше на ней не видел, уже изрядно набралась...
Деревня. Сплошная тишина. Только сверчки трещат, да где-то далеко мычит недовольная корова. А в нашей баньке, на краю огорода, стоит пар да такой накал страстей, что любо-дорого. Я сижу на нижней полке, облизываюсь, как волк, и пытаюсь не смотреть слишком прямо. А куда смотреть? Напротив, на лавке, моя жена Катя натирает мочалкой спину своей мамаши, Ирины. Обе голые, как в день рождения. Пар обволакивает их тела, делает контуры мягкими, соблазнительными. Катя — молодая, упругая, с задорными небольшими сиськами и сочными, крутыми бёдрами....
Последний автобус из города N в провинциальный городишко, где я снимал комнату, всегда был лотереей. То он битком набит сонными студентами и пьяницами, то пустой, как вымерший. В тот вечер мне повезло — или нет, я до сих пор не решил. Я заскочил почти перед самым отправлением, швырнул рюкзак на багажную полку и плюхнулся на первое попавшееся сиденье сзади. Воздух был спёртый, пахло сиденьями из кожзама и пылью. Я уткнулся лбом в прохладное стекло и закрыл глаза, пытаясь отогнать головную боль после долгого дня. На очередной остановке дверь с...
День Студента. В общаге творился абсолютный хаос. Стены дрожали от какого-то мощного электронного бита, смешанного с глубоким басом. Воздух был пропитан сигаретным дымом, запахом дешёвого вискаря и ещё более дешёвого пива. Всё было липким от пролитых напитков, а пол под ногами слегка пружинил от давки. Я, Андрей, протиснулся с двумя бутылками пива к своему «углу» в этой двухместной комнате, превращённой в эпицентр вакханалии. Моя соседка по блоку, Катя, уже была на взводе. Её глаза блестели от «джина с соком», а её фирменная хитрая ухмылка...
Этот вечер должен был быть как все остальные. Отец уехал на какую-то скучную презентацию, оставив меня, студента-второкурсника, одного в доме. Мачеха, Алла, вернулась раньше — я услышал, как хлопнула дверь и её шаги в прихожей. От неё пахло дорогим вином и вечерней прохладой. Она была слегка пьяна, это было заметно по её томной улыбке и блеску в глазах. «Андрей, ты тут?» — донёсся её голос из гостиной. Я мыча что-то в ответ, уткнулся в монитор, делая вид, что усердно учусь. На самом деле, в наушниках стонали актрисы, а на экране...
Запах дешевого виски и сигаретного дыма висел в подвале густым туманом. Я сидела на старом кожаном диване, вжавшись в угол, и пыталась читать книгу на телефоне, но буквы расплывались. От скуки сводило скулы. Стив, мой муж, уже третий час резался в покер с тремя своими «приятелями» — Маркусом, Джейсоном и Треем. Они были здоровыми, мощными парнями, черными как ночь, и их низкие, басовитые голоса наполняли комнату гулким эхом, которое отдавалось у меня в животе. Сначала они играли на мелкие деньги. Потом ставки выросли. Я слышала, как Стив...
Душный, сладковатый запах старого купе, перебиваемый железным скрежетом колес. Я всегда любил поезда за эту особенную, оторванную от мира атмосферу. Как будто время замирает, а все проблемы остаются там, на перроне. Я ехал из Питера в Москву по срочным делам, уставший и измотанный неделей переговоров. Мне бы просто выпить, уснуть и забыться. Моими попутчиками оказалась пара. Он – Михаил, крепкий, лет пятидесяти, с уставшим лицом и сединой на висках, с головой ушел в планшет с какими-то графиками, пробурчал что-то невнятное в ответ на кивок при...
Жара стояла такая, что даже мухи на подоконнике барского дома ленились жужжать. Воздух над усадьбой дрожал. Емельян Петрович, развалясь в кресле у открытого окна, чувствовал, как потная рубашка липнет к спине. Тоска зеленая одолевала барина. И тут взгляд его упал на группу крестьянок, возвращавшихся с покоса, их загорелые шеи блестели от пота, а на спинах темнели мокрые пятна. В голове Емельяна Петровича, тяжёлой и разгорячённой хмелем после обеда, созрела идея. Он цыкнул на верного холопа Степана, дремавшего у двери. — Степан! Сбегай, собери...
Солнце пекло немилосердно, воздух над полем дрожал от зноя, густо пахло пыльцой, травой и потом. Стояла та самая мертвая тишина полдня, когда даже птицы умолкали, нарушаемая лишь мерным, сонным стрекотом кузнечиков да звонким вж-ж-ж кос, которыми мужики ровняли высокие заросли тимофеевки. Барская коляска, подняв тучи пыли, подкатила к краю поля. Из неё, морщась от солнца, вышел сам барин, Емельян Петрович. В тонком городском сюртуке он выглядел тут инородным, праздным существом. Мужики, завидев его, засуетились, выпрямились, сняли шапки,...
